Российский институт стратегических исследований

Все акции со стороны США касаются России

— Леонид Петрович, ваш институт специализируется на стратегическихисследованиях, то есть на геополитике. С этой точки зрения, тот конфликт, в который сейчас мы вошли или нас ввели с Турцией, насколько это глобальный конфликт?

— По крайней мере, это конфликт региональный. И он может перерасти в глобальный конфликт, если будет развиваться радикальным способом. Поэтому для России этот регион крайне важен. Потеря наших позиций в восточном Средиземноморье приведет к тому, что наши недоброжелатели, наши противники, наши конкуренты выйдут на границу с Россией, придут на Кавказ. И мы потихонечку будем отжиматься от южных морей, от южных потоков, от южных маршрутов — от всего, что связано с югом.

Это уже сделано в какой-то степени после переворота в Киеве и после того, как Украина была поставлена полностью под контроль США. Мы сейчас находимся в такой ситуации: те, кто задумал свержение Башара Асада и раздел Сирии, имели в виду как перспективную цель Россию, полностью вытеснение нас с юга.

Следующий этап был бы Кавказ. Поэтому решение нашего руководства войти в Сирию со своими воздушными и военно-космическими силами продиктовано только той стратегической перспективой, которая начала бы реализовываться через два-три года уже практически на территории России. Вообще, мы должны иметь в виду, что вот такие конфликты, такие акции со стороны США и их ближайших союзников всегда касаются России.

— В каком случае сирийский конфликт может стать глобальным?

— Если Турция продолжит такое жесткое сопротивление нашей акции в Сирии. А так как пока незаметно, что ее закулисные союзники — Саудовская Аравия, Катар, США — хотят изменить ситуацию, то Турция будет ужесточать позицию. Она сбитым самолетом "Су-24"  показала — не лезьте в нашу зону.

Грезы о возрождении Османской империи

— Собственно говоря, чем отличается эта позиция Эрдогана от нашей позиции в Донбассе? То есть не является ли эта зона, населенная туркоманами, зоной влияния Турции, которую они уже считали своей, и вдруг появилась Россия откуда-то со своими силами?

— Я не думаю, что они претендуют на эту маленькую территорию, где есть два десятка туркоманских сел, и считают, что этого достаточно. Нет, речь идет, конечно, о Северной Сирии с выходом в море, на Латакию, и этот выход нужен, чтобы гнать нефть не только с территории Турции, но и с территории Сирии.

Это Катар очень хочет прямую ветку и для газа, и для нефти. Поэтому, конечно, планы Эрдогана, турецкого руководства были, наверное, все-таки другие — не только этот небольшой кусок горной местности. При распаде Сирии миротворческие войска и Турция, как ближайший сосед и как наиболее организованное государство этого региона, вводит свои войска в свою зону, а эта зона — пол-Сирии.

Вопрос, вмешиваться Эрдогану или не вмешиваться, решался еще несколько лет назад. Были колебания, были разные заявления — то он против вмешательства, то он будет отстаивать свои интересы в Сирии. И вот он пошел на это вмешательство, на это активное участие в процессе свержения Башара Асада и раздела Сирии.

Эти планы в свое время были сформулированы, как концепция неоосманизма, духовного возрождения Османской империи. А на самом деле речь, конечно, не идет ни о каком духовном возрождении. Это распространение влияния Турции на те районы, которые принадлежали Османской империи до 1918 года. И мы не должны забывать, что Эрдоган взял курс на исламизацию Турции. И те, кто воюет на той стороне, - это же духовные братья. Ну да, радикалы. А он что, не радикал? Он по своим поступкам иногда суперрадикал.

— Но если бы план Эрдогана реализовался, то потом ему пришлось бы договариваться с ИГИЛ. То есть он взял бы себе какие-то части, остальное отдал арабам, или оставил бы какую-то часть алавитам, шиитам. Как бы он договаривался с этими людьми?

— Я думаю, у Эрдогана тот же подход, что и у американцев: создадим таран, он будет пробивать, а потом разберемся. А потом у них не получается разбираться. Никак не получается. Ни у американцев не получается разбираться, ни, я думаю, у Эрдогана.

— Как России реагировать на этот вызов? Нам надо ставить на тех, кого больше всего боится Эрдоган, — на курдов? С вашей точки зрения, это перспективно?

— В принципе, если ставить на курдов, это значит ставить на идею раскола Турции. Кстати, Эрдоган даже не боится, собственно, курдов, а боится раскола Турции. У нас же позиция очень лояльная — мы за мирное решение курдского вопроса в рамках Турции. То есть за автономию, за признание их прав. Мы не выступали на стороне Эрдогана, мы и не выступали на стороне курдов. Но такая позиция была вполне лояльной для курдского движения. Поэтому переход в более активную фазу, естественно, будет.

— Вы сказали, что, возможно, Турция будет реагировать на нашу операцию агрессивно. Это будет опять какое-то военное уничтожение самолетов? Или что вы имеете в виду? Как она может реагировать?

— Большая, на мой взгляд, вероятность снабжения бандитов более современным оружием, которое позволяет сбивать и вертолеты, а, может быть, на более низких высотах и самолеты. Я думаю, что они усилят снабжение этих отрядов таким вооружением, чтобы наносить урон, прикрываясь, конечно, туркоманами, "Джабхат аль-Нусрой" и даже ИГИЛ.

Нельзя исключать продолжение таких провокаций и на море, и на земле, в том числе с участием турецкого спецназа. Я думаю, что он и сейчас участвует в формированиях. Надо внимательно смотреть сейчас за турецко-армянской границей, где стоит большая база в Армении. Там тоже нельзя исключать провокаций.

Вообще, если говорить открыто, то надо иметь в виду османскую традицию, турецкую. Они в своих действиях коварны. Они договариваются, потом внезапный удар под дых. Договариваются — удар в спину. Это традиция. И традиционно перед этим они заручались поддержкой великой силы — Лондона, Парижа или Берлина. А сейчас - Вашингтона.

Вмешается ли в конфликт Турции и России НАТО

— А в случае обострения США будет сохранять нейтралитет, как вы считаете? Или постарается через НАТО воздействовать? И получится ли через НАТО?

— Европе большой, старой Европе, конечно, это абсолютно не нужно. И любви к Турции особой нет, особенно после миграционного кризиса, в котором Эрдоган принял самое активное участие. А Соединенным Штатам нужно. Они на острове, они далеко.

Турция — не слабое государство, армия не самая слабая. Для такой страны военный бюджет в 15 миллиардов в год - это очень прилично. Пусть воюют, это ослабляет Россию, ослабляет и Турцию. В общем, как во Второй мировой войне.

Мы все время говорим, что мы победители. В военном смысле - да. Ну а политический победитель-то США, это они установили свою диктатуру по всему миру в результате Второй мировой войны.

Ничего нового американцы никогда не придумывают. У них система моделирования точно такая же, модель используется и сейчас: мы ослабим Турцию, мы втянем Россию в серию конфликтов, войн, кризисов и так далее. Европа вынуждена будет молчать, нам подчиняться и не высовываться. Простые комбинации, без всякой конспирологии или политических построений.

— Допустим, Эрдоган не решится на продолжение конфронтации с Россией, способна ли сирийская правительственная армия навести порядок в Сирии? Вытеснить ИГИЛ в Ирак, взять под контроль турецко-сирийскую границу, месторождения, заводы? Или это будет вялотекущий конфликт с неизвестным финалом?

— Сирийская армия три года воюет. Последствия ясны: офицерский состав в значительной степени выбит, потери большие, перебежчиков было много за последние два года. Осталось основное ядро, конечно, которое не сдается. Воюют они хорошо, но сами не справятся.

Я думаю, что без помощи и поддержки Ирана им это не удастся, несмотря на эффективность наших бомбардировок, обстрелов. Может быть, после определенных успехов и наземной помощи иранцев какое-то переформатирование армии произойдет, какие-то новые наборы пойдут. Может быть, удастся мобилизовать в армию еще какой-то контингент сирийцев, тогда будет легче. Но в целом, конечно, перспектива не короткая.

Подготовила к публикации Мария Сныткова

Беседовала   Любовь Люлько